26/11/2016

dagrael: (Default)


Опрос Левада-центра о том, ведут ли российские власти «наступление на свободу слова, ущемляют ли независимые СМИ», или же напротив «нисколько не угрожают свободе слова и никак не ущемляют независимые СМИ», вызвал почему-то некоторую сенсацию.

Во всех «докрымских» опросах той же службы доля сообщивших, что «не угрожают и не ущемляют», колебалась между 50% и 60%. А сейчас вдруг упала до 35%. Неужели россияне почуяли, что со свободой у нас что-то неладное?
Именно так их и поняла часть аналитиков.

На самом деле граждане просто решили уйти от ответа. Число согласившихся с тезисом, что «власти России ведут наступление на свободу слова и ущемляют независимые СМИ», сейчас мало как никогда — 21%. В первой половине двухтысячных эту точку зрения разделяли почти 40% участников опросов. Зато сейчас резко подскочила доля затруднившихся ответить — до 44%. Еще пару лет назад она была меньше 20%.

Запрещенное в России мнение
Конечно, кое-кто струхнул и соврал. Но вряд ли безобидный вопрос, никого из начальствующих лиц персонально не задевающий, мог вызвать среди опрошенных панику. Смысл их ответов, видимо, такой: «Мы в общем догадываемся, что происходит, но вникать не хотим и близко к сердцу не принимаем».

О том же самом говорят и ответы, касающиеся цензуры (которая, напомню на всякий случай, в России запрещена). Нисколько не страшась этого запрета, 58% респондентов против 20% присоединились к мнению, что «на основных каналах телевидения в России существует цензура со стороны государства».

Но сильно ли это их заботит? Вряд ли. Ведь 86% опрошенных сообщили попутно, что как минимум еженедельно, а обычно и гораздо чаще, смотрят на упомянутых «основных каналах» новости и аналитические программы.

И 82% заверили, что «не могут назвать ни одного случая государственного давления на СМИ». Опросная служба перечислила на выбор пять соответствующих медиа-событий, произошедших с 2001-го по 2016-й, но подавляющее большинство и не подумало клевать на эту удочку. Неужели из осторожности? Думаю, чаще всего нет. Скорее — из равнодушия.

CC0 Public Domain
Рунет ждет борьба цензуры с коммерцией
И еще немножко о несуществующей у нас цензуре и об Интернете, этом общепризнанном царстве свободы и всевозможных альтернатив, атмосферой в котором Левада-центр в данном случае интересоваться не стал. Однако постоянную интернет-аудиторию (которая сейчас охватывает больше половины россиян) регулярно и детально изучает другая наша опросная служба — Фонд «Общественное мнение».

И даже настолько детально, что в начале нынешнего года надумал расспросить ее об отношении к Роскомнадзору: «Как вы относитесь к деятельности Роскомнадзора в сфере регулирования Интернета?»

После того, как были исключены из подсчетов интернет-пользователи, которые заверили, что понятия не имеют об этой организации (таковых в разных слоях обитателей Рунета оказалось от трети до половины), ФОМ получил следующий расклад: 51% относятся к регулированию Интернета Роскомнадзором положительно, 14% — отрицательно, а 35% не стали отвечать. Что подтверждает старую истину: чем меньше борешься за популярность, тем легче она приходит.

Симпатичную в целом картину слегка (но не так уж сильно) подпортила только Москва. Среди столичных интернет-пользователей положительные отзывы Роскомнадзору дали 40%, отрицательные — 27%, неясные — 33%.

Подобьем предварительный итог. Наш среднестатистический потребитель информации — как офлайновой, так и онлайновой — до смешного низко ценит медиа-свободу, а напутственное воздействие властей и цензуру считает чем-то само собой разумеющимся и вовсе не обязательно плохим. Любитель эротики вполне может одобрить блокировку каких-нибудь болтающих лишнее несистемных сайтов. А потребителя антисистемных новостей ничуть не огорчат гонения на интернет-шалости. Людей, готовых всерьез отстаивать свободу как таковую, у нас очень мало. И это касается вовсе не только свободы прессы.

Говорят: да, наши люди пренебрегают пока духовными свободами, но цепляются за материальные права и удобства, которые нам принес капитализм.

Так ли это? Продовольственное эмбарго — попрание свободы есть, что хочешь. Велики ли были протесты? Запрет на отдых в Турции перечеркнул право на поездки, которое считается высоко ценимым. Слышны ли были ссылки на это право?

Две эти ситуации как раз и показывают, что объяснять пренебрежение наших людей к собственным правам и свободам одной только духовной их неразвитостью совершенно неправильно. В этом пренебрежении есть свой смысл и своя логика.

Недавно профильные наши структуры огорченно сообщили об участившихся случаях проникновения российских туристов на курорты Турции с целью отдыха. Оказывается, сограждане вовсе не отбросили мечты о турецких радостях и пытаются пробраться к ним окольными путями.

А вот мысль о том, чтобы прямо потребовать от властей снятия запрета, им чужда. И не только по незрелости и неумению объединяться в группы давления, но еще больше по знанию, что коллективные требования у нас хоть и не запрещены, но почти всегда игнорируются, а уж попытки на них настаивать безусловно наказуемы.

То же и с санкционкой. Даже деликатнейшая петиция со скромной просьбой не жечь вражью еду, а хотя бы раздавать ее бедным, которая собрала огромное число подписей, не возымела никакого действия. И подписанты благоразумно умолкли, не стали искушать судьбу.

А ведь любое право соблюдается и ценится только тогда, когда его коллективная защита имеет успех. Свободы ценят не отдельно от всего остального, а лишь тогда, когда их реализация что-то меняет в окружающем мире.

Например, гласность в масс-медиа люди ставят высоко и придают ей большое значение, только если она обладает силой воздействия — способна сломать карьеру сановнику, помешать принятию антинародного закона, воспрепятствовать вынесению неправосудного приговора. А такую гласность, которая иногда наказывается, иногда нет, но в любом случае не может ничего изменить, ценят гораздо ниже — и по-другому быть не может.

В нашей сегодняшней системе обычный человек, если он не заядлый нонконформист, ведет себя так, как ему подсказывает действительность: заботится не об общих правах и свободах, а о личных своих выгодах, привилегиях и удобствах — находит способ куда-то поехать, обзаводится каналами поставки еды, обеспечивает себе информационный уют в социальных сетях. О коллективном и отвлеченном по возможности не думает. И еще долго не будет думать, в том числе и о своих свободах, — пока система будет позволять ему жить так, как он устроился, и препятствовать жить иначе.

Долго, но не всегда. Ведь свобода — категория вечная, а любая общественная система — это лишь историческое явление, имеющее начало и конец.

http://www.rosbalt.ru/blogs/2016/06/08/1521369.html
dagrael: (Default)


Возвращается брежневская атмосфера — с ее равнодушным конформизмом и недовольством, скрывать которое считается признаком зрелости.

К четырехлетию нынешнего президентства Владимира Путина Фонд «Общественное мнение» провел опрос об отношении народа к главе государства и опубликовал его результаты вместе со сведениями, полученными в таких же опросах в прошлые годы. Невысказанная, но легко угадываемая цель этих сопоставлений — самая благонамеренная: показать, что широкая публика сейчас отзывается о Путине гораздо лучше, чем в 2012—2013 годах, когда его очередной президентский срок только начинался.

При всей серьезности и фактурном богатстве материала, его трудно читать без улыбки.
Сегодня 70% опрошенных заявили ФОМу, что в 2012-м отнеслись к избранию Путина положительно, и только 6% — что отрицательно. В 2013-м их воспоминания об этом же событии были другими: только 48% собеседников ФОМа сообщили тогда, что годом раньше одобрили путинское избрание, а 18% — что нет. Совершенно верно, мы — страна с непредсказуемым прошлым. Но нынешнее состояние умов интересно не только этим.

Пропуская многие подробности, включая даже и согласие половины опрошенных с тезисом о том, что Путин сейчас справляется со своими обязанностями лучше, чем когда-либо прежде за всю эпоху своего правления, обратимся к самому захватывающему. ФОМ предложил респондентам рассказать в вольной форме, что в деяниях вождя за последний год им нравится, а что — нет.

Начнем с критиков. Желающих сообщить, какие вещи им не понравились, нашлось не так много — всего 24%. Куда больше — 34% опрошенных — благоразумно ответили, что в действиях Путина им «все нравится». А 42% вообще отказались отвечать.

Так или иначе, самым популярным поводом для недовольства оказалось то, что народ называет помощью другим странам («всем, кроме России»). Это чудесное выражение брежневской эпохи употребили 5% респондентов. Конкретно Сирию рискнул назвать 1% («то, что Сирию разбомбили, и мы теперь обязаны ей помогать»). Другой сравнительно заметный повод для недовольства (4%) — отсутствие заботы о людях («пенсионерам денег не дает, не за народ он»). Вот почти и все.

Теперь посмотрим, за что Путина хвалят. Крымскую операцию с одобрением вспомнили 7% — не так много. Сирийскую операцию — чуть больше (8%), но, во-первых, это тоже мало, а во-вторых, там смешаны те, кому нравится, что она была начата («отправил ВВС в Сирию бомбить террористов»), и те, кто, напротив, с облегчением услышал о ее сворачивании («вывел войска из Сирии»).

С относительно заметным одобрением (по 4-5%) собеседники ФОМа также отозвались о таких словах и делах Путина, как телевизионная «прямая линия», забота о людях («пенсию вовремя оплачивает и увеличивает в нашу пользу») и сильная международная политика («блеснул чешуей перед Америкой, Европу шуганул»). Что же до прочих позиций (продуктовый бойкот, борьба с коррупцией, конфронтация с Турцией, наведение порядка на космодроме «Восточный»), то относительно каждого из этих поводов с похвалой отозвались всего по одному проценту, то есть примерно по стольку же, сколько по ним же — с осуждением.

И самое интересное: 51% опрошенных вообще не смогли вспомнить ничего, что бы им нравилось в действиях Владимира Путина за последний год.

Если взять все в совокупности, то получается, что об общем качестве путинского управления рядовые люди отзываются очень позитивно; вспомнить, что им нравится конкретно, сплошь и рядом не могут; если берутся хвалить, то часто за то, чего вождь, собственно, и не делал, но как бы должен был сделать (те же «растущие» пенсии, например); от критики в большинстве своем уклоняются; если все же начинают критиковать, то часто делают это на специальном фальшивом языке («помощь другим странам»).

Каждый, кто помнит эру Брежнева, сразу узнает этот коктейль. Леонид Ильич вовсе не был объектом открытых нападок, это было не принято. Да и слово «застой» тогда не употреблялось, оно появилось задним числом. Конформизм был массовым, но вовсе не страстным. Наоборот — равнодушным и нерасторопным. Пропагандистские штампы повторяли кое-как и без всякого усердия. Недовольство положением дел было почти всеобщим, но публичное его высказывание считалось признаком маргинала, а умолчания и округлые намеки — приметами гражданской зрелости.

Тогда все это складывалось медленно и плавно, сейчас — нахлынуло как наводнение. Еще вчера была крымская экзальтация, искренний восторг, пафос бросаемого всему миру вызова. Сегодня накатила усталость, смешанная одновременно и с нежеланием что-либо менять, и с раздражением, вспыхивающим, лишь только начальство заводит речь о желательности каких-то жертв.

Стиль пропаганды сейчас совершенно не брежневский, от навязываемых ею персонажей залдостановско-поклонского типа советский агитпроп хватила бы кондрашка, но народная готовность вестись на все это резко упала.

Еженедельный мониторинг того же ФОМа засвидетельствовал, что весь прошедший апрель, несмотря на чрезвычайную интенсивность создаваемых наверху рекламных поводов, президентский рейтинг Владимира Путина (т.е. готовность голосовать за него на выборах) колебался около 67%, что весьма скромно по посткрымским меркам (год назад было 76%).

Исследования, полностью совпадающие с личными наблюдениями, говорят, что люди осознают серьезность кризиса, опасаются дальнейших ухудшений в своей жизни и даже их преувеличивают. С истинно брежневским лукавством они теперь полюбили жаловаться на то, что руководство, мол, «слишком много внимания уделяет международным делам» и «слишком много помогает другим». Образ Владимира Путина никоим образом не стоит в центре раздумий рядового человека, но воспринимается им как некая данность. И система в целом тоже. Как и в 1970-е, народные массы вовсе не охвачены желанием ее изменить. В том числе и на очередные выборы они смотрят примерно так же, как некогда смотрели на советские. Ритуал как ритуал.

Ритуалов за последние годы придумано много, и люди показали готовность их терпеть и даже исполнять. Но взамен хотят, наконец, покоя и прекращения приключений. На ближайшую перспективу застой их устраивает и вполне отвечает внутреннему порыву.

Вопрос только, готов ли сейчас Путин вести себя как Брежнев, а вся система — как советская на склоне ее лет...

О чем-то, похожем на атмосферу брежневского застоя, впервые заговорили около 2010 года, когда путинское правление вступило в свое второе десятилетие. И сам режим, и его глава ответили на это переходом к абсолютно небрежневской политике. Состояние умов в стране несколько раз круто поменялось, но к сегодняшнему дню стало как никогда похоже на то, каким было сорок лет назад.

Народ инстинктивно тянется к застою как к тихой гавани, почти как к потерянному раю. Можно попробовать еще разок поднять страну на дыбы. Но это будет труднее, чем в предыдущие разы.

http://www.rosbalt.ru/blogs/2016/05/10/1513104.html
dagrael: (Default)
Чиновник, помни: цветы можно нюхать сверху, а можно и снизу.
Выбор за тобой.


January 2020

M T W T F S S
  12345
6 789101112
13141516171819
20212223242526
2728293031  

Популярные теги